Неточные совпадения
Коробкин. В
следующем году повезу сынка в столицу
на пользу государства, так сделайте милость, окажите ему вашу протекцию, место отца заступите сиротке.
10) Маркиз де Санглот, Антон Протасьевич, французский выходец и друг Дидерота. Отличался легкомыслием и любил петь непристойные песни. Летал по воздуху в городском саду и чуть было не улетел совсем, как зацепился фалдами за шпиц, и оттуда с превеликим трудом снят. За эту затею уволен в 1772
году, а в
следующем же
году, не уныв духом, давал представления у Излера
на минеральных водах. [Это очевидная ошибка. — Прим. издателя.]
Последствия этих заблуждений сказались очень скоро. Уже в 1815
году в Глупове был чувствительный недород, а в
следующем году не родилось совсем ничего, потому что обыватели, развращенные постоянной гульбой, до того понадеялись
на свое счастие, что, не вспахав земли, зря разбросали зерно по целине.
Личное дело, занимавшее Левина во время разговора его с братом, было
следующее: в прошлом
году, приехав однажды
на покос и рассердившись
на приказчика, Левин употребил свое средство успокоения — взял у мужика косу и стал косить.
То, что в продолжение этих трех месяцев видел Нехлюдов, представлялось ему в
следующем виде: из всех живущих
на воле людей посредством суда и администрации отбирались самые нервные, горячие, возбудимые, даровитые и сильные и менее, чем другие, хитрые и осторожные люди, и люди эти, никак не более виновные или опасные для общества, чем те, которые оставались
на воле, во-первых, запирались в тюрьмы, этапы, каторги, где и содержались месяцами и
годами в полной праздности, материальной обеспеченности и в удалении от природы, семьи, труда, т. е. вне всех условий естественной и нравственной жизни человеческой.
Мы уже сказали, что старшая дочь Агриппины Филипьевны была замужем за Половодовым;
следующая за нею по
летам, Алла, вступила уже в тот цветущий возраст, когда ей неприлично было оставаться в недрах муравейника, и она была переведена в спальню maman, где и жила
на правах совсем взрослой барышни.
Следующие четыре дня (с 9 по 12 декабря) мы употребили
на переход по реке Уленгоу. Река эта берет начало с Сихотэ-Алиня и течет сначала к юго-востоку, потом к югу, километров 30 опять
на юго-восток и последние 5 км снова
на юг. В средней части Уленгоу разбивается
на множество мелких ручьев, теряющихся в лесу среди камней и бурелома. Вследствие из
года в
год не прекращающихся пожаров лес
на горах совершенно уничтожен. Он сохранился только по обоим берегам реки и
на островах между протоками.
Владимир отправился к Сучку с Ермолаем. Я сказал им, что буду ждать их у церкви. Рассматривая могилы
на кладбище, наткнулся я
на почерневшую четырехугольную урну с
следующими надписями:
на одной стороне французскими буквами: «Ci gît Théophile Henri, vicomte de Blangy» [Здесь покоится Теофиль Анри, граф Бланжи (фр.).];
на другой: «Под сим камнем погребено тело французского подданного, графа Бланжия; родился 1737, умре 1799
года, всего жития его было 62
года»;
на третьей: «Мир его праху», а
на четвертой...
Сия глупая старуха не умела никогда различить двадцатипятирублевой ассигнации от пятидесятирублевой; крестьяне, коим она всем была кума, ее вовсе не боялись; ими выбранный староста до того им потворствовал, плутуя заодно, что Иван Петрович принужден был отменить барщину и учредить весьма умеренный оброк; но и тут крестьяне, пользуясь его слабостию,
на первый
год выпросили себе нарочитую льготу, а в
следующие более двух третей оброка платили орехами, брусникою и тому подобным; и тут были недоимки.
По учинении ж ** земским судом по сему прошению исследований открылось: что помянутый нынешний владелец спорного имения гвардии поручик Дубровский дал
на месте дворянскому заседателю объяснение, что владеемое им ныне имение, состоящее в означенном сельце Кистеневке, ** душ с землею и угодьями, досталось ему по наследству после смерти отца его, артиллерии подпоручика Гаврила Евграфова сына Дубровского, а ему дошедшее по покупке от отца сего просителя, прежде бывшего провинциального секретаря, а потом коллежского асессора Троекурова, по доверенности, данной от него в 17…
году августа 30 дня, засвидетельствованной в ** уездном суде, титулярному советнику Григорью Васильеву сыну Соболеву, по которой должна быть от него
на имение сие отцу его купчая, потому что во оной именно сказано, что он, Троекуров, все доставшееся ему по купчей от канцеляриста Спицына имение, ** душ с землею, продал отцу его, Дубровского, и
следующие по договору деньги, 3200 рублей, все сполна с отца его без возврата получил и просил оного доверенного Соболева выдать отцу его указную крепость.
Это привело к тому, что в
следующее лето она
на два дня заехала к нам в деревню в Харьковскую губернию, по дороге в Крым.
Бошняк пишет, между прочим, в своих записках, что, разузнавая постоянно, нет ли где-нибудь
на острове поселившихся русских, он узнал от туземцев в селении Танги
следующее:
лет 35 или 40 назад у восточного берега разбилось какое-то судно, экипаж спасся, выстроил себе дом, а через несколько времени и судно;
на этом судне неизвестные люди через Лаперузов пролив прошли в Татарский и здесь опять потерпели крушение близ села Мгачи, и
на этот раз спасся только один человек, который называл себя Кемцем.
На конце книги под заглавием: «Знай сам себя», печатанной в 1480
году, присоединено
следующее: «Мы, Матфей Жирардо, божиим милосердием патриарх Венецианский, первенствующий в Далматии, по прочтении вышеписанных господ, свидетельствующих о вышеписанном творении, и по таковому же оного заключению и присоединенному доверению так же свидетельствуем, что книга сия православна и богобоязлива».
Не хочется уехать, не распорядившись делами артели. Сегодня получил от Трубецкого письмо, в котором он говорит
следующее: «В делах артели я участвую
на половину того, что вы посылаете Быстрицкому; а так как в прошлом
году я ничего не давал, то я это заменю в нынешнем; выдайте ему все суммы сполна, считая, как вы мне указали, к 26 августа, — следовательно, он будет обеспечен по такое же число будущего 1859
года, а к тому времени, если будем живы, спишемся с вами…»
…Прошу тебя, любезный друг Степан Михайлович, постарайся, чтобы Кучевскому выдали
следующие ему за нынешний
год 200 р. В уважение его бедности можно, кажется, губернатору взять
на себя ответственность за такую сумму…
— Я не знаю, как у других едят и чье едят мужики — свое или наше, — возразил Павел, — но знаю только, что все эти люди работают
на пользу вашу и мою, а потому вот в чем дело: вы были так милостивы ко мне, что подарили мне пятьсот рублей; я желаю, чтобы двести пятьдесят рублей были употреблены
на улучшение пищи в нынешнем
году, а остальные двести пятьдесят — в
следующем, а потом уж я из своих трудов буду высылать каждый
год по двести пятидесяти рублей, — иначе я с ума сойду от мысли, что человек, работавший
на меня — как лошадь, — целый день, не имеет возможности съесть куска говядины, и потому прошу вас завтрашний же день велеть купить говядины для всех.
Все эти капризы и странности Петр Михайлыч, все еще видевший в дочери полуребенка, объяснял расстройством нервов и твердо был уверен, что
на следующее же
лето все пройдет от купанья, а вместе с тем неимоверно восхищался, замечая, что Настенька с каждым днем обогащается сведениями, или, как он выражался, расширяет свой умственный кругозор.
Уязвленный простодушными ответами полового, он перешел в
следующую комнату и, к большому своему удовольствию, увидал там, хоть и не очень короткого, но все-таки знакомого ему человека, некоего г-на Чиркина, который
лет уже пятнадцать постоянно присутствовал в этом заведении. В настоящую минуту он ел свиные котлеты и запивал их кислыми щами.
Каким образом уцелел крестик, данный Санину Джеммой, почему не возвратил он его, как случилось, что до того дня он ни разу
на него не натыкался? Долго, долго сидел он в раздумье — и уже наученный опытом, через столько
лет — все не в силах был понять, как мог он покинуть Джемму, столь нежно и страстно им любимую, для женщины, которую он и не любил вовсе?..
На следующий день он удивил всех своих приятелей и знакомых: он объявил им, что уезжает за границу.
Только спустя несколько минут он сообразил, что иные, не выдержавши выпускных испытаний, остались в старшем классе
на второй
год; другие были забракованы, признанные по состоянию здоровья негодными к несению военной службы;
следующие пошли: кто побогаче — в Николаевское кавалерийское училище; кто имел родню в Петербурге — в пехотные петербургские училища; первые ученики, сильные по математике, избрали привилегированные карьеры инженеров или артиллеристов; здесь необходимы были и протекция и строгий дополнительный экзамен.
«Московские ведомости» то и дело писали доносы
на радикальную газету, им вторило «Новое время» в Петербурге, и, наконец, уже после 1 марта 1881
года посыпались кары: то запретят розницу, то объявят предупреждение, а в
следующем, 1882,
году газету закрыли административной властью
на шесть месяцев — с апреля до ноября. Но И.И. Родзевич был неисправим: с ноября газета стала выходить такой же, как и была, публика отозвалась, и подписка
на 1883
год явилась блестящей.
В 1859
году он был сослан
на Кавказ рядовым, но потом возвращен за отличия в делах с горцами. Выслан он был за стихи, которые прочел
на какой-то студенческой тайной вечеринке, а потом принес их в «Развлечение»; редактор, не посмотрев, сдал их в набор и в гранках послал к цензору. Последний переслал их в цензурный комитет, а тот к жандармскому генералу, и в результате перед последним предстал редактор «Развлечения» Ф.Б. Миллер. Потребовали и автора к жандарму.
На столе лежала гранка со
следующими стихами...
— Вот, например: дал ты в 1872
году на памятник Пушкину 15 копеек, а в
следующем году"
на усиление средств"16 000 рублей. В промежутке-то что же было?
Следующее лето было ужасно. Мало-помалу сестер начали возить по гостиницам к проезжающим господам, и
на них установилась умеренная такса. Скандалы следовали за скандалами, побоища за побоищами, но сестры были живучи, как кошки, и все льнули, все желали жить. Они напоминали тех жалких собачонок, которые, несмотря
на ошпаривания, израненные, с перешибленными ногами, все-таки лезут в облюбованное место, визжат и лезут. Держать при театре подобные личности оказывалось неудобным.
В жизни же внушается, что надо соблюдать
следующие правила: не есть мяса и молока в известные дни, еще в другие известные дни служить молебны и панихиды по умершим, в праздники принимать священника и давать ему деньги и несколько раз в
году брать из церкви доски с изображениями и носить их
на полотенцах по полям и домам.
Провозглашение это возникло при
следующих условиях: Вильям Ллойд Гаррисон, рассуждая в существовавшем в 1838
году в Америке обществе для установления мира между людьми о мерах прекращения войны, пришел к заключению, что установление всеобщего мира может быть основано только
на явном признании заповеди непротивления злу насилием (Мф. V, 39) во всем ее значении, так, как понимают ее квакеры, с которыми Гаррисон находился в дружеских сношениях.
Но мало и этого: в 1891
году тот же Вильгельм, enfant terrible государственной власти, высказывающий то, что другие думают, разговаривая с какими-то солдатами, публично сказал
следующее, и
на другой день тысячи газет перепечатывают эти слова...
Невыгоды же подчинения будут состоять в
следующем: в лучшем случае меня не пошлют
на убийства людей и самого не подвергнут большим вероятиям искалечения и смерти, а только зачислят в военное рабство: я буду наряжен в шутовской наряд, мною будет помыкать всякий человек, выше меня чином, от ефрейтора до фельдмаршала, меня заставят кривляться телом, как им этого хочется, и, продержав меня от одного до пяти
лет, оставят
на десять
лет в положении готовности всякую минуту явиться опять
на исполнение всех этих дел.
«Сие последнее известие основано им
на предании, полученном в 1748
году от яикского войскового атамана Ильи Меркурьева, которого отец, Григорий, был также войсковым атаманом, жил сто
лет, умер в 1741
году и слышал в молодости от столетней же бабки своей, что она, будучи
лет двадцати от роду, знала очень старую татарку, по имени Гугниху, рассказывавшую ей
следующее: «Во время Тамерлана один донской казак, по имени Василий Гугна, с 30 человеками товарищей из казаков же и одним татарином, удалился с Дона для грабежей
на восток, сделал лодки, пустился
на оных в Каспийское море, дошел до устья Урала и, найдя окрестности оного необитаемыми, поселился в них.
Сезон 1879/80
года закончился блестяще; актеры заработали хорошо, и вся труппа
на следующую зиму осталась у Далматова почти в полном составе: никому не хотелось уезжать из гостеприимной Пензы.
Князю Нехлюдову было девятнадцать
лет, когда он из 3-го курса университета приехал
на летние ваканции в свою деревню, и один пробыл в ней всё
лето. Осенью он неустановившейся ребяческой рукой написал к своей тётке, графине Белорецкой, которая, по его понятиям, была его лучший друг и самая гениальная женщина в мире,
следующее переведенное здесь французское письмо...
Общее положение литературы отразилось, разумеется, отчасти и
на Островском; оно, может быть, во многом объясняет ту долю неопределенности некоторых
следующих его пьес, которая подала повод к таким нападкам
на него в начале пятидесятых
годов.
На следующей ступени ему двадцать пять
лет: он во фраке, со складной шляпой в руке и с букетом цветов в другой, — «жених».
Под этой ступенькой подписано: «Домашний труд»;
на следующей — человек нянчит своего внука; ниже — его «водят», ибо ему уже восемьдесят
лет, а
на последней ступеньке — девяноста пяти
лет от роду — он сидит в кресле, поставив ноги в гроб, и за креслом его стоит смерть с косой в руках…
— Скажите, когда бывают влюблены и им отвечают взаимно, то пишут такие письма? — проговорил барон и, вынув из своего бумажника маленькую записочку, подал ее Анне Юрьевне. Письмо это было от княгини, писанное два дня тому назад и
следующего содержания: «Вы просите у меня „Московских ведомостей“ [«Московские ведомости» — газета, издававшаяся с 1756
года. В 1863
году была арендована реакционерами М.Н.Катковым и П.М.Леонтьевым.], извините, я изорвала их
на папильотки, а потому можете сегодня сидеть без газет!»
«Будущее
лето я поеду за границу, а потом, вероятно, и в Петербург, но только не работать, а пожуировать». Барон непременно предполагал
на следующую зиму перетащить Анну Юрьевну в Петербург, так как боялся, что он даже нынешнюю зиму умрет со скуки в праматери русской истории.
Поведение Вадима с протчими слугами было непонятно, потому что его цели никто не знал; я объясню его сколько можно
следующим разговором;
на крыльце дома сидело двое слуг, один старый, другой
лет двадцати; вот слова их...
В
следующей статье мы постараемся представить очерк первого времени самостоятельной деятельности Петра, его первые, еще не широкие и не совсем верные шаги
на поприще преобразований, до 1700
года,
на котором пока прерывается повествование г. Устрялова.
Следующий день был Троицын. Погода была прекрасная, и бабы, по обыкновению, проходя в лес завивать венки, подошли к барскому дому и стали петь и плясать. Марья Павловна и Варвара Алексеевна вышли в нарядных платьях с зонтиками
на крыльцо и подошли к хороводу. С ними же вместе вышел в китайском сертучке обрюзгший блудник и пьяница дядюшка, живший это
лето у Евгения.
Пороки ястребов бывают
следующие: часто случается, что молодой ястреб охватывается и проносится мимо перепелки или даже садится за ней в траву, а перепелка, особенно легкая, пробежав немного, быстро поднимается и возьмет большой перед; ястреб же оправившись, если и погонится за ней, то уже не догонит; иногда даже схватит, по-видимому, перепелку
на лету и вместе с ней упадет
на землю: охотник подбегает и находит, что ястреб держит в когтях траву или какой-нибудь прутик, а перепелки и след простыл.
Года за четыре перед тем я по рекомендательному письму Бржесского был любезно принят в Москве в доме Романовых, которые, приглашая меня к обеду
на следующий день, объявили, что пригласят и моего университетского товарища Сергея Михайловича Соловьева.
Чтобы не сомневаться в
годе поступления лошади
на службу, каждый
год ремонт назывался со
следующей буквы алфавита против прошлогоднего.
Так прошли два
года. Задор-Мановский сделался одним из главных представителей между помещиками Боярщины. Его все уважали, даже поговаривали, что вряд ли он не будет
на следующую баллотировку предводителем. Дамам это было очень досадно. «Вот уж нечего сказать, будет у нас предводительша, дает же бог этаким счастье», — говорили они…
Но после «Ежемесячных сочинений» это было самое продолжительное издание в прошлом веке, и, уж конечно, прекратилось оно не по тем причинам, которые, например, заставили Туманского напечатать в 1786
году на последней странице своего «Зеркала света»
следующие строки: «Сия часть оканчивает издание «Зеркала света» понедельно.
Кураев, наконец, уехал в Петербург, а Павел определился
на службу. Случилось это
следующим образом: Владимир Андреич, как мы видели еще в первой главе, советовал зятю, не рассчитывая
на профессорство, определиться к должности, а потом начал убеждать его сильнее и даже настаивать, говоря Павлу, что семейный человек не то, что холостой, — он должен трудиться каждую минуту и не имеет никакого права терять целые
годы для слишком неверных надежд, что семьянину даже неприлично сидеть, как школьнику, за учебником.
Другие в одиночку шныряли между этими кучками, подходили к ним поочередно, бросали
на лету какие-то слова, производившие еще большее волнение, и торопливо, с таинственным лицом спешили к
следующим кучкам. Новички с боязливым любопытством наблюдали за этой загадочной суетой. Чувствовалось, что приготовляется что-то большое, серьезное и нехорошее.
Уже в 1784
году, за напечатание неблагоприятной для иезуитов истории их ордена в «Московских ведомостях» (№№ 69–71), она выразила свой гнев
на Новикова и велела отобрать эти листы «Ведомостей», объяснив причину своего гнева
следующим образом: «ибо, дав покровительство наше сему ордену, не можем дозволить, чтоб от кого-либо малейшее предосужение оному учинено было» (см. «Москвитянин», 1843, № 1, стр.
В начале манифеста она указывает
на общее неудовольствие русских против Петра и затем продолжает описывать его поступки
следующим образом (Указы Екатерины II с 1762 по 1763
год, стр. 18...
Стоит только вспомнить, что до сих пор несколько тысяч человек в России постоянно читают фельетоны «Северной пчелы» или что «Весельчак», просуществовавши целый
год, объявляет подписку и
на следующий…
Да и, кроме того, в отчете министра внутренних дел за 1855
год, в то время, когда в литературе никто не смел заикнуться о полиции, прямо выводилось
следующее заключение из фактов полицейского управления за тот
год: «Настоящая картина указывает
на необходимость некоторых преобразований в полицейской части, тем более что бывают случаи, когда полиция затрудняется в своих действиях по причине невозможности применить к действительности некоторые предписываемые ей правила.